К72-й годовщине Великой победы

Лейтенант Вагин: "А как зовут, не мог её спросить"

   - Дорогой мой, как я рад, что Вы мне позвонили. Я так ждал этого звонка. Солдато-Александровское — это же моя вторая родина. А день, когда началось освобождение села, отмечаю, как день своего второго рождения...
    Ещё несколько минут назад я и мечтать не мог, что услышу живого участника освобождения села. Всего несколько дней прошло, как мне попало давнишнее письмо, присланное когда-то в администрацию. Написано оно от руки: "7 января 1943 года я был ранен, контужен в бою на окраине вашего села. Мой танк Т-70 был подбит четырьмя снарядзми. Кругом находились отступающие немцы. Мы продолжали отстреливзтьсЯ от них. Механик-водишель из пулеметз, я из пистолвта. И вот мвня один патрон остаётся. Живым нв дамся, решил я. В этот момвнт мой механик-водитель оглянулся и выбил пистолет из моих рук Что было дальшв, я нв помню. Пришёл в свбя в госпигпзле. Там мне и сказали, что бвз сознания Я пролвжзл в хате села, из кошорого мы немцев выбили, чвтырв дня. За мной ухаживала жвнщинз, но кзк зовут, нв мог вё спросить, нв приходил тогдз в сознание. Высылаю фотографию, где я со своей ротой САУ85 (самоходных артиллерийских установок). В конце войны я был на Сандомирском плацдарме (в Польше). Сейчас принимаю участие в подготовке к юбилею Победы.Встречаюсь с молодёжью школ и других организаций, сажаем вместе деревья на аллеях Победы. Буду участвовать в военном параде (на автомобиле) у нас в Воронеже. Надеюсь, в эти торжественные минуты вспомните о тех, кто добыл эту Победу. Напишите о своих односельчанах. Может, кто помнит этот бой 7 января. У какай женщины я находился, 4 суток лежал без сознания?!"
    В конце приписка: "Жду от вас письма" и телефон...
    С некоторой опаской набираю номер. Ещё бы, если в годы войны нашим освободителям было по 18-20, то сейчас точно за 90. И каждый их сейчас прожитый день за год считать можно.
    — да, Александр Фёдорович— это я, - голосом пожилого человека отозвалась трубка.
    Какая удача осознать в начале 2017-го, что участник освобождения жив! И его просьба, озвученная в далёком письме и повторенная в телефонном разговоре, — это как вызов скорой помощи. Человек прошёл всю войну, дважды был ранен, имеет много орденов и медалей за ратные подвиги, но в конце своей жизни думает не о тех, кого спасал. О том, кто его спас, кому он обязан своими боевыми подвигами, кому не сказал последнее спасибо!
    Понимаю, на меня свалилась почти невыполнимая задача, уж слишком много воды унесла наша Кума с тех пор. И вдруг односельчанка Татьяна Владимировна Сорокина заявляет, что её тетя, которая сейчас живЁт в Тверской области, помнит раненого танкиста.
    — Да, у нас жил раненый танкист, — слышу отчётливо в телефонной трубке. - Но попал он к нам до прихода наших. И хорошо помню, звали его Гриша. Это он сам говорил маме. Мы его прятали от немцев. Нет, был он в полном сознании. У него была лёгкая рана, кажется, в руку. И когда наши село освободили, он ушёл с войсками. И больше ничего о нём не слышали...
    Сергей Васильевич Ильин о танкисте не слышал. Но рассказал, что его тесть Николай Васильевич Ревенко (его фото есть на Стене Памяти) тоже спас солдата. Правда, не танкиста, а пехотинца. В то время жил он на Дону, в хуторе Верхние Хороли. И там был госпиталь. В 42-м году немцы так стремительно наступали, что всех раненых звакуировать не успели. Однако их не тронули, видно у них кроме госпиталя были другие проблемы. Раненых потихоньку разобрали местные жители. Один из них оказался в доме Николая Васильевича. И пошёл на поправку. А, оклемавшись, простился с хозяевами и ушёл к своим. Позже Н.В.Ревенко поселился в нашем селе. Идёт както по улице. Среди нескольких встречных мужиков мелькнуло знакомое лицо. Он оглянулся, силясь вспомнить. И встречный мужик оглянулся. Представьте картину: посреди улицы стоят два немолодых уже человека и молча смотрят друг на друга. Наконец один произносит:
    - Коля?
    Точно. А ты - Михаил Скорик?
    — Да, я - Михаил. Слава Богу, узнал.
    И мужики бросились друг другу в объятия.
    Второй из собеседников, мой школьный товарищ Виктор Иванович Кондауров, 0 танкисте мог слышать от родителей. Мог бы рассказать и о том, как его отец спас во время оккупации нескольких евреев,и как эти спасённые люди через много лет благодарили (не только по фамилии узнали, Виктор похож на отца). Но, подумав, вспомнил о другом. <<Я как-то Вхал на «сапожке» (был такой автомобиль на базе «Москвича») и обломался близ Новошахтинска. Кое-как добрался до какого-то гаража. Мужики посмотрели, трамблёр нуж8н. Где я этот трамблер найду в незнакомом городе?
    — А тебе далеко ехать?
    В Ставропольский край. Солдато-Александровское.
    И тут сидевший на скамейке чуть поодаль третий мужчина, уже в возрасте, встрепенулся.
    — Откуда? Из Солдатки? - и смотрит на меня, будто я его любимый племянник.
    — Дорогой ты мой. Я же осво6ождал вашу Солдатку!Как там, мельницу восстановили? А элеватор? А как нас там бомобили...
    Слушаю, куда денешься, всё е равно обломался. А я вроде и знаю эти фамилии, но встречаться с его однополчанами, получается, моими земляками не довелось. Но он всё равно радуется, будто мы с ним вместе у в одном окопе сидели. Пересказал все героические истории и вдруг говорит: — А теперь поехали. Тут недалеко я живу, 18 километров.
    И видя, что я не очень склонен к уезжать от своей машины, пусть ( и сломавшейся, берёт меня под з локоть и увлекает к своему «жигулёнку»: «у меня есть такой з трамблёр».
    И уже через час мы приехали обратно. Ребята из гаража поставили запчасть, мотор заработал, как часы. Протягиваю мужику деньги. А он как взглянет на меня, как на бандита с большой дороги, и руку с бумажками отводит.
    — А ребятам, - опять повторяет 2-3 фамилии, — привет передай...
    - От кого? — теперь уже глаза загорелись и у меня.
    Виктор Иванович растерянно разводит руками: из тысяч лиц узнал бы мужичонку, а как зовут, забыл его спросить.
    И вроде случайная встреча у магазина строительных материалов не подвинула меня к заветной цели, но всё же привела к примечательному результату. Оказывается, мы меньше всего знаем о тех, кого в виду своего тесного соседства должны были знать лучше всех. Но даже эти отрывочные и случайные находки в нашей памяти остаются, как драгоценности в заветной шкатулке. И откроются они лишь в том случае, если лроизнесёшь какие-то волшебные слова. что-то наподабие "сим-сим". Пусть безвозвратно ушли документальные подробности — даты, фамилии, точные события, но для чего-то в памяти остаются факты: мы сражались, спасали друг друга, выживали и побеждали потому, что были вместе. Ещё дружили. И каждое воспоминание мы храним, как величайшую драгоценность, и бережно делимся с теми, кто толк в человеческих отношениях понимает.
    А о лейтенанте Александре Вагине, возможно, знает человек, которого я знаю хорошо, но почему-то ему заветный вопрос не задал. И он прошёл мимо, не зная, что меня это интересует. Но теперь, прочитав любимую газету, он вспомнит. И мы об этом напишем.

Фёдор Пилюгин,с.Солдато-Александровское
Фото из архива А.Ф.Вагина.1943 год. Наши дни