Контрольный выстрел.

В трагической истории покушения на генерального директора Зеленокумского ОАО «Ремсельмаш» Юрия Букреева, случившейся еще 3 марта 2011 года, до сих пор не расставлены все точки. И не похоже, что это будет сделано в ближайшее время.

Убийцу судят, хотя заказчик в бегах

В уголовном плане как раз все более-менее ясно. Следствие выявило организаторов и исполнителей покушения, дело передано в краевой суд. Как раз сейчас в Пятигорске идет уголовный процесс, где на скамье подсудимых пять человек. Кроме покушения на Букреева фигуранты обвиняются еще в нескольких преступлениях. Приговор, и наверняка суровый, ожидается уже в этом году.

В обвинительном заключении назван заказчик преступления - местный крупный бизнесмен, некоронованный король тех мест Имали Надуев. Правда, сам он пока не под судом, в бегах, живет себе припеваючи в Канаде, хотя и объявлен в международный розыск. Доказан и мотив покушения. Сельхозпредприятия в Кировском и Ипатовском районах, подконтрольные Надуеву, задолжали «Ремсельмашу» за поставку средств защиты растений больше 12 миллионов рублей. Считать возврат долга за честь - это не к Надуеву. Предприятие Букреева ждало три года, в конце концов подало в суд и выиграло иск. Судебные приставы взыскали долг с семипроцентной надбавкой - по закону, за свои услуги. Это было расценено Надуевым как попытка самого Букреева взять больше положенного. Для живущего, похоже, по понятиям такие попытки являются основанием для мести, а то и для посягательства на жизнь. То, что для Надуева это была система, показывает еще одно, по версии следствия заказанное им же избиение судебного пристава в Кировском районе. Он скончался в больнице от несовместимых с жизнью травм.

Покушение на Букреева произошло по немудреной схеме: в 8 часов вечера он, как обычно, подъехал к дому и вышел из машины открывать ворота. Следом подъехала машина. Букреева окликнули, он обернулся и встретил четыре пистолетных выстрела в упор: в грудь и область живота.

Контрольного выстрела киллер не успел сделать. Есть версия, что он испугался и бежал, увидев, что раненый, упав, достал телефон и пытался набирать номер.

Скорая приехала уже через 15 минут. Чуть ли не всю ночь с третьего на четвертое марта заведующий хирургией Зеленокумской районной больницы Александр Каракулов вытаскивал раненого, считай, с того света. Четыре пули есть четыре пули. К тому же одна попала в живот. Операция прошла без осложнений, после нее Букреев находился в сознании.

Через день, 5 марта, было принято решение везти тяжело раненного в Ставрополь, в краевую клиническую больницу на Семашко. Поскольку преступление из резонансных, решение принималось на уровне министерства здравоохранения края, и объяснение ему только одно - там и квалификация врачей выше, и технических возможностей для реанимации больше.

«Врачи сделали то, что не удалось киллеру!»

- Лучше бы этого не делали! Врачи из краевой больницы сделали тот самый контрольный выстрел, который не удался киллеру, - категорически рубит сестра Татьяна Букреева. - Нас, родных и близких, дезинформировали, рассказывая, что в Ставрополе есть все необходимое: специалисты в области ранений в живот, оборудование, соответствующие стандартам методики. При этом не поставили в известность, что есть возможность обратиться в Российский центр оказания коммерческих медицинских услуг при институте имени Склифосовского.

Обвинение тяжелое. Но Татьяна Владимировна настаивает на нем вот уже больше трех лет. И ее логику можно понять. Человек, находясь в больнице(!) умер, согласно официальному заключению, от перитонита и сепсиса. Разве это не верные признаки ненадлежащего лечения и ухода? От заражения в войну в полевых госпиталях уходили, а тут Ставропольский краевой клинический центр специализированных видов медицинской помощи - стационарная, оснащенная самым современным оборудованием клиническая больница. Загубили человека!

Ведь одно дело - когда сделано все, но этого оказалось недостаточно. И совсем другое - когда не сделали и грызет сожаление, что могли бы спасти. В этом случае утрата кажется еще горше. Букреева бросила работу, переехала из Подмосковья в Зеленокумск, все три года пытается найти виновных в смерти брата медиков и привлечь их к ответственности. Статьи по перитониту в медицинских изданиях, консультации с авторами, штудирование толстенного учебника «Военно-полевая хирургия» стали для нее в этом чем-то вроде и помощника, и советчика, и источника доказательств вины врачей одновременно.

Суть ее претензий к медикам сводится к следующему. Первое - своевременно, сразу после перевозки в больницу не был назначен лечащий врач, не утверждены тактика и план лечения. Хотя завотделением гнойной хирургии В. Орехова, в которое поступил раненый, была предупреждена, что 5 марта в краевую больницу везут Букреева (он был доставлен в 18 часов), она уже покинула свое рабочее место (пятница, предпраздничный день!) И все три праздничных дня раненый, по сути, находился только под контролем дежурных врачей, у каждого из которых был свой взгляд на его лечение. Один говорил, что все нормально, другой - что ему кровь не нравится, «загазована», третий - что у больного дыхательная недостаточность... Один дежурный врач принимал решение удалить дыхательную трубку, другой ее восстанавливал... За пять дней - пять дежурных врачей и пять мнений-решений. Второе - неверно была выбрана тактика лечения. Санация брюшной полости не сделана на 1-2 сутки после операции, как того требуют принципы хирургического лечения. Ее провели только на шестые сутки, 9 марта, уже в так называемой термальной стадии состояния раненого, когда проявились признаки перитонита и сепсиса, и было уже поздно. В третьих, в ходе лечения не была заказана и использована плазма крови, хотя Букреева лично и другие родственники и коллеги были готовы сдать кровь и даже прибыли для этого в лабораторию Центра переливания крови. Там вдруг выяснилось, что кровь для Букреева ...никто не заказывал. Четвертое обвинение - врачи были обязаны предвидеть, что после перевозки раненого на такое большое расстояние (из Зеленокумска до краевого центра 250 километров) наложенные при первой операции швы разойдутся и станут источником заражения. И тем не менее повторную операцию, в ходе которой восстанавливали швы, провели только на четвертый день после доставки больного. Таким образом, источник перитонита не был устранен и локализован. Пятое - не все пули калибра 9 миллиметров были удалены из тела и стали в том числе источником заражения. И, наконец, шестое: врачи нарушали правила ухода за больным при диагнозе перитонит. Раненый периодически находился без присмотра дежурных врачей, а 7 марта в отсутствии персонала в беспамятстве даже сорвал трубки, которые были закреплены на его теле.

Утверждать про нарушение правил ухода Букреева так категорически может еще и потому, что сама была тому свидетелем. После операции она договорилась с врачом реаниматологом, что та будет выходить к родным, которые ожидали у двери в реанимационное отделение, через каждые два часа и рассказывать о состоянии больного. Так было несколько раз, врач уверяла, что все нормально. Но в четыре утра врач не вышла, и встревоженная Букреева попросила охранника зайти в реанимацию и вызвать врача. Охранник сходил и сказал, что врача нет. Тогда Букреева сама зашла в реанимацию к брату и увидела на приборе, что у него крайне низкое давление - 71 на 47. На их стук и крик вышла заспанная докторша. Сказала, что все нормально и выгнала из реанимации. Но уже в 4.45 утра сама вышла и сообщила, что брат умер, якобы ничего нельзя было сделать.

А ведь буквально накануне, 9 марта, родственники заключили онлайн-договор со специалистом Центра оказания срочной медицинской помощи при институте имени Склифосовского, который должен был вылететь ближайшим авиарейсом. Они умоляли врачей не отходить от больного и сделать все необходимое для поддержания его состояния до приезда специалиста.

«Только пуля виновата»!

Этой фразой можно было бы озаглавить акт судебно-медицинской экспертизы, проведенной на основании исследования тела и медицинских карт больного сразу после его кончины. За актом - официальная позиция краевой медицины по делу Букреева.

Из него следует, что единственной опасной для жизни из четырех была рана живота. Она и стала причиной перитонита и сепсиса. Операция в Зеленокумске признается проведенной правильно и своевременно. Пулю сразу не извлекли по техническим причинам, ввиду тяжести и объема травмы. Больной был транспортабелен, и решение о перевозке в краевой центр, которое проводилось в специальном реанимобиле под контролем анестезиолога-реаниматолога, является оправданным. Два дня после поступления состояние больного не вызывало опасений, и только 7 марта зафиксирована отрицательная динамика. Интоксикация способствовала развитию дыхательной и сердечной недостаточности. До 9 марта объективных данных, что развивается перитонит, не имелось. И только в этот день консилиум нашел так называемую забрюшинную флегмону. Сразу же операция по ее санации и была проведена. В ходе операции был также выявлен и санирован абсцесс. Восстановили и разошедшиеся швы. Члены комиссии записали, что развитие у больного гнойно-септических осложнений обусловлено загрязнением пули оружейной смазкой и продуктами выстрела, а также множественностью сквозных повреждений толстой, тонкой и 12-перстной кишок с попаданием кишечного содержимого в брюшную полость. Вывод судмедэкспертизы - действия врачей не находятся в прямой связи с причиной смерти Букреева. Ему в полном объеме и своевременно проводились клинико-лабораторные обследования, правильно в обоих случаях выполнено хирургическое вмешательство, проводилась антибактериальная терапия, а также терапия, направленная на поддержание функций организма и купирование проявлений интоксикации. Судмедэксперты однозначно утверждают, что именно «характер ранения привел к быстрому развитию полиорганной недостаточности и смерти».

В таких случаях говорят: лечение проводилось правильно, но организм ввиду тяжести ранения не справился. Виноваты в смерти пуля и тот, кто нажал на курок.

Как в каменную стену

Букреева этому заключению не доверяет. Убеждена, что медицинский мир тесен и свой своего не сдаст. Тем более - не подставит под уголовное дело. Сколько вы знаете случаев, когда врачи названы виновными?

Действительно, я не знаю таких примеров. Во всяком случае, в громких делах. С другой стороны, я не знаю и случаев, чтобы так упрямо не принимали результатов судмедэкспертизы. Опять же в громких делах. И годами добивались своей правды.

Поначалу Букреева пыталась достучаться до руководства краевого минздрава и министра В. Мажарова, который вроде сам лично принимал участие в судьбе Букреева. Требовала от министра на личном приеме выявить виновных в непрофессионализме и халатности, повлекших смерть брата, и наказать их. Письменный ответ на ее обращение поступил за подписью заместителя министра. Из него следует, что единственное, чего добилась, так это легкого дисциплинарного наказания медсестре, уснувшей на дежурстве в реанимации.

Начала стучаться выше - в Минздрав страны. Добилась назначения дополнительного комплексного судебно-медицинского исследования причин смерти. Его должен провести Государственный центр судебно-медицинской экспертизы Минздрава. В очередь поставили 19 августа прошлого года. Второй год пойдет на днях, а очередь так и не дошла.

Писала на имя прокурора края Ю. Турыгина, начальника ГУ МВД по Ставропольскому краю А. Олдака, руководителя управления Следственного комитета по краю С. Дубровина заявления с требованиями возбудить уголовное дело в отношении главврача больницы А. Новикова и врача реаниматолога Г. Крушинской. Результатом стало постановление об отказе в возбуждении. Следователь отдела по Промышленному району СК Д. Феодоров старательно изложил, кто из врачей что сказал, да переписал заключение судмедэкспертизы. Как такового расследования по тексту постановления не просматривается.

Теперь Букреевой остается только ждать. Когда у москвичей до ее брата очередь дойдет. И надеяться, что хоть они, как люди независимые, внесут ясность.

Двойной удар

В подобных спорах журналисту трудно стать на чью-то сторону. С одной стороны, видишь, что пришедший в редакцию человек искренне хочет правды, и у него есть основания к ней стремиться. С другой - просто нет оснований не доверять тем, кто подписал заключение судмедэкспертизы. Заведующий бюро, врач высшей квалификационной категории А. Копылов, завкафедрой общей хирургии Медакадемии, врач высшей категории П. Лаврешин, доцент, врач высшей категории А. Обедин, также врачи высшей категории Н. Самохина, Л. Лысогора, В. Каверзина, Н. Алексеева. Да и в профессионализме тех, кто принимал, например, решение о повторной - операции и ее сроках - главный хирург края Э. Байчоров, профессор Л. Вафин, заместитель главного врача В. Мысник, сомневаться не приходится. Найдутся сотни примеров, когда именно они спасали жизни. И сотни благодарных им людей.

Виноваты врачи или нет, должны определять специалисты. Те, кто призван оценивать деятельность врачей. Лучше - независимые. К сожалению, у нас таковых мало, да и далеко они.

Однако что-то заставляет обнародовать эту грустную историю. И даже не то, что случилась она в праздник, дополнив и без того богатую копилку рассказов про чудеса «лечения» в праздничные дни. Мне кажется, что она о разбитых надеждах. И о разочарованиях. Жил человек, рос от мальчишки до директора, работал, и неплохо - играл заметную роль в развитии сельского хозяйства, верный друг, человек слова и чести, успевал в бизнесе и был своего рода гордостью семьи, растил сына, строил планы на будущее. И вот - покушение. Горе пришло, девяностолетняя мама похоронила сына. Все рассыпалось. Выстрелы в прах разнесли уверенность в будущем. Тем более это потрясает родственников, когда становится известно, кто стоит за покушением. Тот, кто множество раз бывал в гостях у Букреева, знал родителей - участников Великой Отечественной войны, защитников Северного Кавказа, а значит и родины Надуева, долгое время вел с ним деловые отношения, еще вчера здоровался за руку... Тот самый случай, когда родственники начинают догадываться, что чуть ли не вся наша общественная система стоит за покушением. Ведь Надуев - заехавший из Чечни чужак, которому общество и государство тем не менее позволили стать богатейшим во всей округе человеком. Хозяином многих предприятий. И в какой-то мере всесильным. Подтвердились самые страшные слухи о нем, и так страшно, на примере самого близкого человека подтвердились. Казалось, на вопрос, неужели в этом мире все так безнадежно, дан утвердительный ответ.

Но надежда умирает последней. Ведь не убит. Казалось, спасут. Не рядовой вроде человек, в его телефоне записаны номера чуть ли не всех медицинских шишек края, включая министра, прокуроров, депутатов. Тем более что забрали в край, в самую главную больницу. Однако и здесь родственники не увидели того идеального, что только и могло спасти человека. Ни лечащего врача, ни системы лечения, ни своевременной операции, ни должного внимания, ни применения того специализированного оборудования, ради которого перемещали раненого на расстояние две с половиной сотни километров по далеко не идеальной дороге. Какая это реанимация, когда в палате восемь человек? А родным сообщается, что «все необходимое сделано». И никто из профессионалов не берет на себя смелости сказать, что ради спасения жизни человека надо сделать по-другому. Проявить профессионализм в подлинном смысле этого слова. А если нет его, то хотя бы признать свое бессилие и сознаться, что до высоких технологий и соблюдения стандартов оказания медицинских услуг здесь далеко, посоветовать искать профессионалов в другом месте. Чашу терпения переполнила история со спящим на дежурстве врачом, тем более что за этим через считанные минуты явилась сама смерть. Сказанное в сердцах на высоких тонах завотделения реанимации Фишером Букреевой: «Мы не должны были ухаживать только за Букреевым, у нас Букреев не один!» при всей своей формальной правильности меньше всего устроило родственников. Для них он - один единственный, и они именно к нему ждут от врачей особенного, единственного в своем роде, и прежде всего профессионального, отношения.

Стоит ли удивляться, что самая целеустремленная и настойчивая из семьи - сестра умершего пытается хоть как-то задержать на этом свете умирающую надежду. Не верит, что система сделала именно в нее, надежду, свой контрольный выстрел. Ей еще кажется, что это конкретные врачи в конкретного человека...