Статья из журнала "ГЕОРГИЕВСКИЙ ОБРАЗОК"

Хлеб – основа всех основ. Так было и так будет всегда, пока на земле живут люди. И Ставрополье всегда было одной из богатейших житниц России. А коль край хлеборобов, то значит и мукомолов.

В Георгиевске и его окрестностях мельниц и крупорушек было много всегда: крупных и мелких, доходных и не очень. Ими владели Агаба-оглы-Гулиев, Мокроротов, Новиков, Панщекин, Свирин, Школенко, Калмыков, Пашков, Василинин, Яшников, Кушнарев, Шпирев, Барабин, Котов. В самой Незлобной прочно обосновались Ляскин, Белов, Ершов, Горохов, братья Скобелевы, Подковыров. И это ещё не полный перечень. Так что конкуренция была нешуточная. В таких условиях только человек волевой, недюжинного характера, отважился бы сделать ставку на Незлобную и быть уверенным в том, что победит соперников и оставит позади конкурентов.

Александр Васильевич, Иван Васильевич и Алексей Васильевич Кащенко

Именно такими людьми и оказались братья Кащенко: Александр, Алексей и Иван Васильевичи, в лице которых представлена знаменитая фирма – одна из крупнейших на Северном Кавказе и юго-востоке России «Торговый дом Кащенко и сыновья». У каждого из братьев была чётко опредёленная сфера деловых интересов. Александр Васильевич вёл свои дела на Кавказе, от южных его границ до Ростова. Именно за этим именем – история развития мукомольного дела в ст. Незлобной. У торгового дома Кащенко образовался солидный капитал, а деньги должны работать – этот закон был понятен всем предпринимателям. Недаром они говаривали: «Деньги на деньгах растут». Кащенко стало известно, что в Незлобной одной из мельниц владеет купец Ляскин. Был он стар и бездетен. То ли потому, что не имел наследников, то ли по природе был таков – к большому обогащению не стремился. Увидев хозяйство Ляскина, Кащенко просто нутром почувствовал: это его. Дело, которое он задумал, сулило не малые выгоды. Мельница Ляскина его интересовала постольку-поскольку. Что в ней проку? Так мелочь, пустячок. Не о таком размахе загадывал Александр Васильевич. Загадывал, всё точно рассчитав и обосновав. «За» было более чем достаточно, против лишь одно: невиданное упрямство Ляскина. Но не таков был Кащенко, чтобы отступать от намеченного. Он задал себе вопрос: чего может хотеть старик на 70-м году жизни? Разве что спокойной обеспеченной старости. А когда на тебе забота о деле, да ещё и помочь некому, разве это спокойствие? Решив так, Кащенко вокруг да около ходить не стал, к делу перешёл сразу: Сколько вам нужно денег, чтобы не нуждаться ни в чем до конца жизни?» Не ожидавший столь откровенного вопроса и мощного напора старик, потерявшись поначалу, цену тем не менее, назвал многократно превышающую истинную стоимость его мельницы. Столь многократно, что даже пот прошиб – до того, что сам перепугался: не потерять бы покупателя. И запричитал по-стариковски: «Не приведи Бог в нужду впасть на старости лет без опоры и детей-то…». Кащенко ясно видел всю стариковскую хитрость. Но интуиция и чутьё подсказывали: здесь скупиться нельзя. Всё окупиться – Бог за труды не оставит. Кащенко поднялся, направляясь к выходу. У Ляскина тоскливо заныло внутри: переиграл. И тут Кащенко, как будто ставя точку в давно решенном деле, сказал: «Ну что же, если только о том тревога, то ни в чём нуждаться не будете..». В 1905 г. Ляскин подписал необходимые документы на передачу мельницы новому хозяину. Кащенко с головой ушёл в дело. Капитал заработал. Но не только. Разве можно сдвинуть дело без труда, предприимчивости, энергии, горения? Народ, в мудрости которому не откажешь, давно подметил: «Без умной головы и деньги – черепки», а ума богатством, как известно, не купишь. Это сейчас при упоминании миллиардных капиталов вспоминают в первую очередь неумеренное питие, кутежи и самодурство. Но когда познакомишься с традициями русского купечества, перестаёшь сводить их жизнь только к битью стекол в трактирах да разгульными тройками с цыганами. Не без того конечно, являли подчас и крутой «ндрав». Да и то правду сказать: нельзя поднять серьёзное дело без характера. Чего-чего, а характера Александру Васильевичу было не занимать.

Перво-наперво нужно было найти специалистов для осуществления своих замыслов. Лучших специалистов. При таких капиталах, связях и авторитете Кащенко это себе позволить мог. Обратился к знающим людям. Те порекомендовали инженера Ивана Петровича Коваленко, получившего прекрасное образование в Петербурге. К тому же почти земляк – уроженец станицы Марьинской. Кащенко пригласил инженера на беседу. Разговор вёл сам, не передоверив это никому другому. Уж он-то умел разбираться в людях. Он должен был лично убедиться, кому доверяет сделать проект детища. Кащенко подвёл инженера к Подкумку:
- Хочу, чтобы мельница стояла здесь, только вода замучает при строительстве.
- А это, мил человек, пусть будет моей заботой!
- Я очень на тебя надеюсь, Иван Петрович!
- Постараюсь оправдать доверие, Александр Васильевич. Но затраты предстоят большие.
- Так и дело, брат, затеваем не шутейное. Хочу, чтобы ты спроектировал мне мощную мельницу.
- И какую бы мельницу вы хотели?

Александр Васильевич Кащенко

Кащенко смотрел вдаль. Ковалев откровенно залюбовался им. Статен, вальяжен, лицо мощной волевой лепки. Крепко стоящий на земле хозяин, сильно умением основательно делать дело своей жизни, от воодушевления весь горит. Уже видит её, мельницу свою. Вот и сейчас, похоже, даже вопроса не расслышал.

- Какую, говоришь? – словно очнулся Кащенко. На века, Иван Петрович, на века. И никак иначе. На другую, не обессудь, не соглашусь. Потому как истинно верую и повторять не перестану: пока стоят мельницы, будет стоять Россия. Так, что скажешь?
- На проект уйдет не менее года.
- А меня это вполне устраивает. По рукам. В затратах не скупитесь, хотя и шиковать тоже не стоит. Богатство – оно бережливостью прирастает. Однако задаток хоть сейчас готов выплатить.
- Нет, Александр Васильевич, расчет по результатам будет.
- Ну, изволь, как желаешь. Тогда Бог в помощь, работай. Да только и мне задание дай.
- Помилуйте, о чём речь?
- Сколько для строительства требуется материалов, шпал, рельсов? Я этим займусь…

Обсудив всё, расстались. Вскоре к Кащенко пожаловали гости - станичный атаман Татаринцев сотоварищи. И местное казачество решило, после Ляскина, взять своё с пришлого. Атаман от имени станичного общества выдвинул требования к застройщику: построить двухэтажную школу, 3 моста через Подкумок, дорожную мостовую от мельницы до Георгиевска. Говорил атаман, а сам смотрел на купчину да усмехался про себя: уж заставим мы тебя мошну потрясти, дух займётся! Да не тут-то было. Кащенко даже бровью не повёл. Сказал так, словно сам принимал решение: «Ну что ж, дела нужные и благие. Я принимаю ваши условия». Атаман зашелестел бумагами: так-то вернее будет, с бумагой надёжнее. Кащенко нахмурил брови и сказал с обидой: «Не привык я, чтобы в моих словах сомневались. Слово моё – купеческое». Всё выполнил Кащенко, как и обещал. Знал: добрая слава – тоже капитал. Местным щедрость Кащенко представлялась не то причудой, не то диковинкой. Чудно, непривычно. Откуда им было знать, что семья Кащенко всегда славилась своим участием в делах милосердия и благотворительности. В селе Бутурлиновке на их средства был сооружён великолепный Преображенский храм с изумительным по художественному уровню мраморным иконостасом. Крупные пожертвования поступили от них для голодающих в неурожайные 1891-1892 годы и для нужд Красного Креста в русско-японскую войну. Немало средств было ими передано в различные благотворительные учреждения, а также на народное образование и культуру. Не всем свойственная подобная щедрость.

Воронцово-Александровская прогимназия (школа №1)

Сам Александр Васильевич был почётным попечителем Бобровской гимназии, как и Воронцово-Александровской прогимназии, ремесленного училища в Ставропольской губернии, попечителем Бутурлиновского мужского двухклассного училища. Награждён за обширную деятельность званием коммерции советника. Он был ещё и почётным мировым судьёй Ставропольской губернии, а также пожалован потомственным гражданством. Словом, те хозяева жизни за делами и о душе помнили, и о себе не забывали.

С 1906 г., как и уговорились, приступили к строительству. Незлобная напоминала потревоженный улей. Многие были вовлечены в круговорот строительства. Сначала вбили тысячи дубовых свай, наслоили на них армированный рельсами бетон. Кладку корпуса вели 50 каменщиков, на каждого из которых приходилось по 3 подсобных рабочих. Строительство вели, как бы мы сейчас выразились, комплексно. Подрядчиком строительства стала крупная ирландская кампания. Среди специалистов были немцы, латыши, поляки. Рабочую силу набирали в станице Незлобной и близлежащих населённых пунктах. Оборудование завозилось из Германии и Швейцарии. Транспортное хозяйство было доставлено из Лодзи (Польша). Всё это закупалось у солиднейших фирм, таких как «Бюллер», «Бромлей».

Незлобненский мелькомбинат Служащие мельницы "Кащенко сыновья". Приблизительно 1910 год.

В конце сентября 1908 г. мельница выдала первую продукцию. Производительность её, по проекту, 150 тонн муки в сутки на 12 сортном помоле.

Дело Кащенко процветало, имя гремело за пределами Кавказа. Мука «кащенковского размолу» в силу высокого качества стала своего рода визитной карточкой Незлобной. За Кащенко прочно закрепилось прозвище «миллионщик». Впрочем, Александр Васильевич богатства не скрывал.

К его чести следует заметить, что продукция была конкурентоспособной, обязательства он умел держать твёрдо, на достигнутом не останавливался, на лаврах нежиться не любил. За что ни брался – делал основательно. Честь купеческая поручительством была. Умён был, сметлив. Недаром из купеческой среды вышла поговорка: «Была бы догадка, и денег будет кадка». Кащенко мог уловить перемены, обнаружить новые тенденции, изучить спрос и удовлетворить его по высшему разряду. Полной мерой ему были отпущены коммерческая одарённость, удивительное чувство рынка.

1 января 1912 года широко отмечалось 25-летие Торгового дома Кащенко. Поздравила Кащенко и конкурирующая фирма «Товарищество Антон Эрлангер и К». Текст столь показателен, что невозможно не привести его полностью: «Высокоуважаемые Алексей Васильевич и Александр Васильевич! Исполнилось 25 лет Вашей плодотворной торговой и промышленной деятельности. Созданные в крае, призванном воспринять начала русской культуры, Ваши предприятия с честью оправдали эти начала. Мукомольное производство, фабрично -заводская промышленность, экспорт хлеба и прочие предприятия на шири Кавказа, на Дону, на Волге и в далёком Закаспийском крае ярко говорят о богатырском размахе Ваших начинаний. Всё, чего ни коснулась Ваша творческая энергия, наряду ещё с делами просвещения и благотворения, запечатлено ярким свидетельством широкой русской предприимчивости, выдающейся коммерческой честностью, началами гуманности и исключительно, присущей Вам особой душевностью.
Весь Ваш мощный труд, в его широком размахе, восстаёт во весь рост в этот торжественный день пред нашими глазами и будит в нас невольную дань искреннего уважения к его творцам и вдохновителям. Исполать Вам, высокочтимые Алексей Васильевич и Александр Васильевич! В искреннем уважении перед всем совершённым Вами, земно кланяемся Вам и от души желаем неиссякаемой энергии, роста и мощи всему вызванному Вами к жизни».

Комментарии, как говорят в таких случаях, излишни. Признание конкурентов дорого стоит! К юбилею Торгового дома в честь Кащенко были учреждены две стипендии для учеников 1-й московской школы мукомолов; стипендии имени Кащенко были учреждены также для учащихся Бобровской мужской гимназии и Воронцово-Александровской прогимназии.

В юбилейном адресе, подписанном 150-ю служащими Юго-Восточного отделения и 200-ми служащими Северо-Кавказского отделения Дома, содержатся очень добрые слова в адрес хозяев. Добрую память оставил о себе Александр Васильевич Кащенко и в станице Незлобной. До сих пор стоит школа, здание заводоуправления, клуб комбината размещается в здании, построенном Кащенко для больницы. Об этом существует такая история. В последние годы Кащенко жил больше в Петербурге. Хотя имел особняки и в Воронцово-Александровском, и в Георгиевске. В Незлобной управлял его племянник. Ему и поручил Александр Васильевич, заботясь о здоровье своих рабочих, строительство больницы. Племянник, в силу своего разумения, её построил. Когда Кащенко увидел это здание, то только и смог сказать: «Что же ты меня опозорил таким сооружением!» Расстроился сильно, а как узнал, что племянник со строительства приворовывал, впал в необычайную ярость: «Да если тебе деньги были надобны, так неужто я тебе не дал бы их, обратись ты ко мне с просьбой! Эх ты, из родни, да не в родню». Велел подавать фаэтон и даже отужинать не остался. Больно уж осерчал от того, что был нанесён урон его имени.

Старожилы вспоминали, что Кащенко не забывал угостить детей сладостями на церковные праздники, а то и денежкой одарить. Взрослым в эти дни выдавали муку, мясо, вина. Если свадьба у его рабочего или ребёнок родился – тоже. Себе и управляющему зарплату положил строго определённую и сравнительно невысокую. Одарённых умел заметить, лентяев не жаловал. На этот счёт строг был, но справедлив.

Существует несколько версий его последних дней, но ни одной в духе «так ему и надо, кровопийцу». По одной из версий, он умер в Воронцовке, и рабочие на руках несли гроб с его телом до железнодорожной станции. (Очень, заметим, неблизкое расстояние). Откуда он был отправлен на родину, в Батурлиновку. По другой, представлявшейся крайне нереальной в период «диктатуры пролетариата», но тем не менее, имеющей место, рабочие не дали комиссарам новой власти учинить расправу и даже охраняли его. Следуя этой легенде, в 1924 г. Кащенко с женой уехал в Кисловодск, где через год и умер.

Ещё рассказывают, что дочь Кащенко была расстреляна в годы гражданской войны, а один из его сыновей в период Великой Отечественной войны разыскал наших солдат, находящихся в Иране, и найдя среди них ставропольцев, стал расспрашивать о судьбе своих мельниц. Злости и злорадства не проявлял, но и тоски скрыть не смог. Прощаясь сказал: «В будущем России для нас нет места, но в прошлом её была и наша лепта». Вряд ли сын знал, что его ответ в чём-то перекликается в отцовским. После национализации мельницы Кащенко был задан вопрос: «Вы, вероятно, не строили бы мельницу, если бы знали её судьбу?» Он ответил: «В прошлом я ничего не потерял, я потерял в будущем».

Отголосок печального развития российской истории. В том-то и беда наша российская, что людей, умеющих выстраивать страну, зачастую лишают будущего в ней. Хотя, по логике вещей и по справедливости, именно у них, умеющих достойно жить, должно быть достойное будущее. И Родина. Потому что судьбою своею и жизнью, делами, а не цветистыми фразами, они доказали, что умеют её любить.

Кто-то из великих сказал: «Легенды – это обломки древней правды». Отголоски её, наверное, есть и в приведённом сюжете.

Администрация сайта выражает благодарность Владимиру Шалманову за предоставленную возможность опубликовать данный материал.

    Обсудить тему можно на форуме