Сегодня гость нашего интервью — писатель Василий Звягинцев, автор романа «Одиссей покидает Итаку» и всех его продолжений. Через издательство «Эксмо» мы попросили Василия Дмитриевича ответить на несколько вопросов, которые собрали от посетителей сайта.

1. Как Вы пришли в фантастику? С чего начался Звягинцев, как писатель? Расскажите историю создания «Одиссеи»? Когда и почему появились первые идеи этой истории?

На этот вопрос я уже неоднократно отвечал, в том числе в разных интервью. Но если вас это попрежнему интересует, попробую ещё раз. В фантастику я пришёл тем же самым образом, как и любой другой автор – нашёлся издатель, который согласился напечатать написанные мною тексты. С этого момента любой автор переходит из разряда графоманов в «профессиональные писатели», или, лучше сказать – литераторы. В слове «графоман» нет ничего обидного – «любитель писать», в переводе, и ничего более. Таковым любителем я и был лет тридцать, предшествующих первым публикациям в альманахе «Ставрополье» в 1987-88 г.г. и в сборнике ставропольских фантастов «Десант из прошлого» в 1988 г. Этой датой и определяется переход из любителя в профессионалы, по спортивному выражаясь.

Антология "Десант из прошлого", Ставропольское кн. изд-во, 1988г.

Если же рассуждать неформально, то «писателем» я могу считаться с тех пор, как написанные мною вещи по качеству оказались не хуже того, что тогда издавалось в СССР. Если бы не идеологический момент, я, пожалуй, мог бы начать печататься года примерно с 64-го – 65-го. По крайней мере, то, что я тогда писал для себя и для друзей даже с сегодняшней точки зрения выглядит вполне пристойно. А на взгляд тогдашних цензоров и «литературоведов» легко можно было бы сажать, на сроки от года до семи, в зависимости от настроения «кураторов».

Конкретно «Одиссей» специально никак не создавался. В кругу моих друзей, ставших потом «прототипами» были приняты такие интеллектуальные забавы, как «трёп в кают-компании». В самых разных обстоятельствах говорили обо всём, что придёт в голову, о литературе, политике, истории, или выдумывали сами для себя разные невероятные приключения. Что-то вроде того, чем занимаются сейчас участники всевозможных интернет-форумов. Только мы общались наяву и гораздо более узким кругом. Не вспомню сейчас точно, какая именно тема и когда послужила «спусковым крючком», или «ретенционной точкой», вокруг которой началась «кристаллизация» произведения. Возможно, это было лето 64-го года и поездка на Селигер. Там во время ночных прогулок на моторной лодке по плёсам и бухтам много рассуждали о возможностях контактов с иными цивилизациями. Ну и промелькнула мысль, как бы мы вели себя, став субъектами «первого контакта».

Примерно тогда же (как раз Брежнев начал реанимировать память о войне — двадцатилетие победы, песня «фронтовики, наденьте ордена», многочисленные публикации о событиях сорок первого года) занялись разбором вариантов иного развития событий начального периода войны. Естественно, сразу же пришли к мысли, что никаких других путей, кроме как изменение личности Сталина и его ближнего окружения нет. Многое из того, о чём говорилось, я начал записывать – очень много интересных мыслей звучало во время таких «мозговых штурмов». Постепенно отрывков, набросков и прочего накопилось столько, что появилось желание как-то это систематизировать. При близкой помощи прототипов Шульгина и Левашова начал придумывать связки между темами и эпизодами. Потом отправился по распределению в Кольчугинский район Владимирской области. Без привычной компании было слегка тоскливо, ночи дежурств были очень длинные, особенно зимой, вот и начал писать намного больше, и осмысленнее, что ли. Тем же занимался и на Сахалине, где тоже времени хватало. Получилось несколько общих тетрадей текстов, пока ещё лишённых общего стержня и идеи.

С 76-го года, примерно, появилась идея всё-же сделать из имеющегося материала роман, по-настоящему, хотя и в стол, как Булгаков «Мастера и Маргариту» писал. Эта аналогия, кстати, меня очень подбадривала и воодушевляла. «Рукописи не горят» и всё такое. К началу восьмидесятых годов я написал всё, что считал нужным и засунул рукописи подальше. То есть датой окончания полного чернового варианта романа можно считать 1982-83 годы.

Потом я начал писать всякое другое (что в дальнейшем пригодилось для «Разведки боем» и «Боёв местного значения»). Но тут случилась перестройка, цензурные запреты начали на глазах слабеть, и у группы ставропольских любителей фантастики появилась идея выпустить собственный сборник. Составили его быстро, в начале 1986 г. Лично я просто привёл в удобочитаемую форму ту часть романа, что назвалась «Гамбит бубновой дамы». Редактор Ставропольского книжного издательства И.М. Зубенко был человек широко мыслящий и отважный, тем более, лично знал Горбачёва по совместной работе, он и принял решение издать сборник. К этому времени у нас в Ставрополе вообще начался разгул свободы в издательском деле — впервые в СССР были напечатаны «Дети Арбата», «Непридуманное» Разгона, «Лолита» Набокова, и без всяких политических последствий.

Вторая часть романа "Одиссей покидает Итаку", Ставропольское кн. изд-во, 1990г.

А вот с нашей книгой поначалу вышло странно. Ничего не имея против «Детей Арбата», Госкомиздат (была такая директивная организация) сборник местной фантастики печатать категорически запретил, будто это какой-нибудь «Доктор Живаго» в хрущёвское время. И началось препирательство с этой конторой, где сектором фантастики и приключений (был и такой) заправляли очень плохие писатели и ярые «красно-коричневые». Даже А.Н. Стругацкий писал в ЦК КПСС письмо в защиту сборника. Не помогло. Тогда наш Иван Михайлович принял волевое решение, послал госкомиздат куда подальше прямо по телефону, и осенью 1988 г. книга вышла. То есть процесс её «проталкивания» занял немного больше двух лет. И поимела весьма впечатляющий успех.

Пользуясь этим, я быстренько отредактировал остальные записки и в 1990 г. в Ставрополе же вышла вторая часть «Одиссея». А дальше уже известно – переиздание полного текста романа сначала в сборниках ВТО МПФ (Всесоюзное творческое объединение молодых писателей фантастов при ЦК ВЛКСМ) — была такая весьма полезная по тем временам организация, благодаря которой были впервые опубликованы десятки ныне весьма знаменитых авторов. Жаль, что сейчас нет ничего подобного. Тогда приглашались до сотни молодых авторов в лучшие Дома творчества СССР, полностью за казённый счёт, все привозили свои произведения, две недели все читали друг друга, устраивались обсуждения, из лучших составлялись сборники, продажа которых покрывала все расходы ВТО и даже давала прибыль. Больше половины участников семинаров стали профессиональными, популярными писателями. Годом позже «Одиссей» был наконец полностью издан в «Северо-Западе». Сразу же получил четыре премии за 1993 год. Остальное достаточно известно.

2. Как помогает вам ваша книга в реальной жизни? Во всех смыслах этого вопроса.

Как помогает мне? Интересный вопрос. В те советские времена, когда я писал «в стол», то, что я делал, помогало отвлекаться от реалий существующего образа жизни. Форма эскапизма, т.е. ухода от действительности. Всегда можно было прийти с работы (а то и прямо на работе), наплевав на все проблемы и определённую бессмысленность того, чем занимался, погрузиться в мир романа. Психотерапия, так сказать, вместо пьянства или ежедневного преферанса. Очень даже помогало. Заодно отрабатывались модели и схемы поведения в разных ситуациях, ну, вроде как командно-штабные игры на картах. Друзей своих развлекал и внушал им веру в светлое будущее. А после того, как «Одиссей» вышел в свет… Ну, разве что создавал мне определённый имидж, статус, на конвентах и вообще.

Как-то один читатель-почитатель из Калифорнии пригласил нас с женой приехать за его счёт в гости, в благодарность за то, что чтение моих книг, как он сказал, помогло ему излечиться от смертельной болезни. Хорошо принял, провёз на своей машине по десяти штатам, показал все природные достопримечательности, свозил в дом-музей и к могиле Джека Лондона, покатал на собственном самолёте.

Особых денег я на своих книгах не заработал, славы, выходящей за пределы фэндома – тоже. Если подразумеваются ещё какие-то смыслы – уточните..

3. А в какой из показанных вами альтернативных Россий Вам самому лично хотелось бы жить?

Пожалуй в реальности Ляхова, Тарханова и Олега Константиновича. Там бы тоже, наверное, писал романы с целью развлечения публики и улучшения существующей действительности. А если бы в той реальности авторам платили гонорары, такие, как в царской России (Горький, например, за авторский лист получал больше, чем профессор университета за два месяца), вообще бы горя не знал.

Издательство "Северо-Запад", 1993г. Самая известная публикация романа.

4. Читая цикл, начинаешь ловить себя на мысли — что многое из книги в книгу повторяется. Чтобы читатель не забыл о чем читал?

Именно так. Как я уже говорил, «цикл» не является одним романом в двадцати томах (в отличие от книг Л. Буджолт, к примеру), а состоит из достаточно независимых частей, объединённых общей картиной мироустройства и некоторыми персонажами. Поэтому и происходящие в них события не всегда строго коррелируют с теми, что описаны в предыдущих книгах. Для того, чтобы читатель, не знакомый с предыдущими книгами, как-то разобрался в сути происходящего, я и позволяю себе прямые цитаты из ранее написанного (иногда довольно пространные), или нечто вроде «лирических отступлений», преследующих ту же цель. Надеюсь, любителей, знающих все произведения в нужной последовательности, это не очень утомляет.

5. Сколько изначально было запланировано томов в цикле «Одиссей покидает Итаку», я читал роман, в принципе вполне законченная история, и знали ли Вы изначально, как завершится ваш цикл? Стоит ли в обозримом будущем ждать финала?

Ничего вообще не было запланировано. Написав собственно «Одиссея» я, в ожидании его публикации, начал представлять, что с героями может случиться дальше. Сам-то «Одиссей» имеете весьма открытый финал, практически на полуслове всё обрывается. Поскольку прототипы тогда ещё были все живы-здоровы, и отнеслись к результату моих трудов весьма одобрительно, продолжение начало складываться само собой.

Если обратили внимание, «Бульдоги под ковром» начинаются практически прямым репортажем из Москвы декабря 1991 г. написанным в процессе моего там пребывания. Так и дальше пошло — завершённая книга тянула за собой другую, как бы логически из неё вытекающую. Самому очень интересно было узнать, «что дальше будет». Иногда я весьма далеко уходил от «центральной канвы», как в «Боях местного значения» и «Андреевском братстве». Дело в том, что таково свойство моей натуры – мне трудно расставаться с полюбившимися книгами. Потому очень мне нравился Конан Дойл с его продолжениями Шерлока Холмса, Дюма с мушкетёрским циклом, а оборванные сюжеты вызывали разочарование и раздражение. Мало того, что Дюма не продолжил «Графа…», так он ещё и «потерял» средний том книги. Жутко ведь интересно было, а как Дантес легализовался в совершенно новой для него Франции, как переправил и разместил свои сокровища и т.д. Ну, вот сам решил не подкладывать такую свинью читателю, тем более, мне и самому было интересно разматывать свою «сагу», поскольку я никогда не представлял, что случится уже на следующей странице.

Завершить мой цикл можно либо просто бросив его писать, или – разом поубивать всех героев, и точка. Я, конечно, мог бы взять и написать нечто совершенно другое, только зачем? Автор ведь обычно пишет книгу, чтобы выразить какие-то волнующие его мысли, идеи. Я вполне могу сказать всё, что хочу, в рамках этих придуманных реальностей. Форма позволяет. Тем более, я уже пробовал уйти от «Одиссея» в «Дырке для ордена». Ничего не вышло. Разные реальности сами собой сошлись, как ж/д пути на разъезде. Теперь вот оставил в стороне всех основных персонажей, написал четыре книги «Креста», тоже почти как совершенно самостоятельное произведение.

Финал ли впереди, или ещё продолжение – мне самому неведомо. Как выйдет, так и выйдет.

6. Вы уже пытались выйти из серии написать другую историю — первый раз в повести «Право на смерть» (в которую, в свою очередь, попали более ранние рассказы про Ростокина), второй в «Дырки для ордена» (подержались аж 4 книги). Зачем Вы в конце-концов сводите всё в единый цикл, что Вы хотите этим показать?

В предыдущем абзаце я, в принципе, уже ответил. Кое-что уточню. Повесть «Право на смерть» писалась ещё в восемьдесят девятом году как совершенно самостоятельное произведение, ещё до публикации второй части «Одиссея», просто как забавная история, которую я сделал специально для одного из семинаров ВТО, в Доме творчества Ислочь, в Белоруссии (на семинары все приезжали непременно с новыми произведениями, иначе не принимали). Эта повесть была одобрена в январе 90-го года и напечатана в сборнике «Пристань жёлтых кораблей». Несколькими годами позже эта вещь попалась мне на глаза и вдруг захотелось разобраться, что же на самом деле случилось с Ростокиным, и почему. Естественно, в рамках уже придуманной мною картины мироустройства, пусть и на другой ветке реальности. Вот и вышло «Андреевское братство». Туда же я вмонтировал два своих ранних рассказа, они касались предыстории Ростокина и хорошо ложились в общий сюжет. Потом сюжет «Андреевского братства» хорошо состыковался со своим как бы приквелом – «Время игры». Это тоже без всякого предварительного замысла.

А «показать» я совершенно ничего не хочу. Всё происходит само-собой. И мне совершенно безразлично, критикуют меня за это, или хвалят. Определённое число моих читателей совпадает со мной во вкусах и просит продолжений, в том числе и на сайте «Одиссей». Другим я неинтересен, даже антипатичен, что бы не написал, что можно прочитать на других сайтах. Всё это совершенно естественно. «Автор не червонец, чтобы всем нравиться», как говаривал один из русских классиков Х1Х века.

7. Предложенная модель Гиперсети и ловушек сознания позволяет описать любой, произвольной вычурности мир. Нет никаких ограничений. Это не скучно?

Если автор вопроса обратил внимание, то любой из фантастов создаёт свой «произвольной вычурности» мир. К примеру «Мир-кольцо» Нивена, или вообще ни на что не похожий мир «Обмена разумов» Шекли. Мой, кстати, гораздо реалистичнее тех, что описываются многими другими популярными авторами, логичнее и реалистичнее, мне кажется. В нашем с вами «реальном» мире на протяжении Главной исторической последовательности тоже ведь нет «никаких ограничений». С точки зрения древнего грека, вавилонянина, даже европейца восемнадцатого скажем, века, наша сегодняшняя реальность куда более фантастична, чем описанная мною. Возможность долететь до Луны, за несколько часов попасть в любую точку Земли, общаться по скайпу в режиме реального времени на любом расстоянии, возможность уничтожить всё человечество одним нажатием кнопки, достижения современной медицины, почти не уступающие возможностям гомеостата, и т.д. и т.п. Кроме того, прошу особо отметить, меня, как автора, интересуют не технические или мистические составляющие моих романов, а исключительно поведение определённых людей в «предложенных обстоятельствах». Я ввожу известных мне людей в ту или иную ситуацию и смотрю, как они себя там ведут. Речь может идти только о том – насколько психологически верно изображены поступки и мысли героев. А в каком антураже это происходит… Велика ли разница – в теле нищего калеки в Ниневии, или наркома в Москве? Так что мне – не скучно. Определённой, и не такой уж маленькой группе читателей – тоже.

А самое главное – откуда вы знаете, что наша реальность действительно не является одним из узлов Гиперсети?

8. Существуют ли прототипы и кто они у комкора Маркова и наркома Шестакова? Или это собирательные образы?

Так Шестакова представил художник Лео Хао

Конечно собирательные. Изображая Маркова я имел в виду генерала Горбатова, комкора Тодорского, в какой-то мере – Рокоссовского, ещё нескольких репрессированных, но к началу войны выпущенных генералов. Соединённых между собой личностью Берестина, отчего персонаж приобрёл совершенно новое качество. Нарком Шестаков – фигура целиком вымышленная, никого из реально существовавших тогда людей я в этой роли не видел. И наркомат его придуман, и роль в испанской войне. Вообще совершенно абстрактная организация, занимающая при этом настолько ключевую роль, что на Шестакове сходятся интересы и Ежова, и Молотова, и самого Сталина. Только местоположения наркомата указано точно и его интерьеры соответствуют описанию.

9. Почему Вы иногда используете реальные исторические фигуры (Агранов), а иногда создаете своих?

Элементарные законы творчества. Если для создания исторической достоверности нужны подлинные фигуры, то использую их. Как можно писать о 1920 годе, не называя главных игроков на этой «шахматной доске»? Не только Агранова я ввёл, но и Сталина, и Ленина, и Троцкого. Врангеля, Шатилова, Колчака, руководство Иркутского ревкома, английских и наших флотоводцев и т.п. Причём изображены они со всей доступной мне на момент написания романов «правдой жизни». Например Ленин и Сталин говорят только цитатами из своих письменных трудов, опубликованных в собраниях сочинений. Пришлось кое-где монтировать из разных статей и выступлений, но каждое слово по отдельности и почти каждая фраза в их книгах присутствует. Своих же персонажей ввожу просто потому, что это не книга из серии «ЖЗЛ», а нормальный фантастический роман.

10. Передавая друзьям теплоход с андроидами в качестве команды, Антон сообщил, что роботам будет запрещено отходить от корабля более чем на 100 метров. Впоследствии Олег Левашев смог обойти это ограничение. Ваши читателя на форуме долго гадали, каким способом он это провернул, но к окончательному мнению так и не пришли. Как же он это сделал?

Крайне просто. Выяснил коды и волны, на которых роботы связывались с центральным процессором, собрал нечто вроде современных флешек, на них записал нужные сигналы роботов (по типу авиационного опознавателя «свой-чужой»), и по мере необходимости подключал эту флешку к процессору. Компьютер получал данные, что нужный робот находится в пределах досягаемости и успокаивался. Позже, когда Антон отсидел своё и никакими обязательствами перед «высшим руководством» не был связан, он организовал производство роботов в требуемых количествах и уже без этого ограничительного параметра.

11. Можно ли ожидать от Вас произведений, действительно не связанных с вашим известным циклом? Есть ли у Вас задумки по написанию новой вещи не в АИ, в других жанрах?

Если я что-нибудь и соберусь писать в других жанрах, это будет реалистический исторический роман (но опять же с разбором альтернатив). Как у Тынянова в «Смерти Вазир-мухтара» — «Ещё ничего не было решено». Или – мемуары, в духе Эренбурга, а скорее – Паустовского. А ещё, признаюсь, иногда почти неудержимо хочется взять и всё же написать отсутствующую «среднюю» часть «Графа».

12. Вы пишите эпопею более 20 лет, а сколько прошло времени в романе с начало всей истории для Новикова и его друзей?

Где-то я пытался это подсчитать. Если брать с 1984 г. когда и началось собственно действие, а не с 76-го, когда Новиков впервые встретил Ирину, то прошло около 5 лет собственно-биологического времени. А со всеми переходами, переносами, временными петлями – неопределимая величина. Иногда неделя равнялась годам, иногда – наоборот. Возможно, если приказать Замку – он посчитает.

Прототипами героев стали друзья - однокурсники Василия Звягинцева.

13. Вы писали что образ Новикова создавали с себя, а какой сегодня из ваших героев вам ближе всего — тот же Новиков, или кто-то из более новых героев эпопеи?

Нельзя с полной определённостью утверждать, что Новикова я писал с себя. Просто этот персонаж психологически более всего соответствует моей натуре. Ему также приходится действовать в обстоятельствах, большинство которых (за исключением фантастических) я переживал лично. Кроме того, добавлены черты некоторых друзей, которые «не удостоились» полноценного присутствия в романах. Затем я писал Ляхова, которому достались большинство моих приключений на ниве военной медицины. Остальная часть моего армейского опыта досталась Уварову. Практически все эпизоды имели место, вымысла там никакого, опять же за исключением фантастики.

В принципе же говорить о том, кто из героев мне ближе – не имеет смысла. Каждый по своему, поскольку любого приходилось «пропускать через себя». Все они говорят моими словами (то есть теми, что я для них нашёл), и поступки их придуманы мной в соответствии с моим представлением о том, как всё должно происходить. Как известно, авторский произвол в отношении героев обычно не удаётся, но всё равно ведь сюжет выстраивается внутри и на базе моей личности, никакой другой.

14. В ваших романа герои много и часто выпивают. Вы считаете, что непьющий человек не мог бы быть героем вашего романа?

Это опять же из разряда «правды жизни». Поэт и лауреат Ленинской премии писал: — «Есть то, что есть, всё остальное ложь». Так оно с этим делом и обстояло в реальности. Напиваться в нашей компании было не принято, но при каждом удобном случае мы себе позволяли. В чисто эстетических целях – ведь у любимых, только что для себя открытых (или – для нас открытых «оттепелью») Ремарка и Хемингуэя герои регулярно занимаются этим самым. Вот и мы изображали из себя нечто в том же роде. Научились пить чёрный кофе, вермуты, всякие сухие вина, совсем редко – коньяк или импортные крепкие ликёры, которые в то время продавались в магазинах по весьма умеренной цене. И кубинские сигары – подарок от Фиделя. Признаюсь честно – водку я впервые попробовал только приехав по распределению во Владимирскую область. В армии тоже распитие напитков считалось нормой, лишь бы в меру. Как говорил главком сухопутных войск Павловский: — «Ну, я всё понимаю, при нашей службе без этого нельзя. Но ты ж прими свои восемьсот – и хватит. Зачем напиваться?».

Кроме того, у нас на Кубани есть присловье: — «Хто з нами нэ пье, тот або хворый, або подлюка!». Хворых среди нас не было, так что вариантов не оставалось.

И при всём этом мои персонажи дожили до старости, многие достигли в жизни очень многого, и никто не стал алкоголиком. И вот парадокс судьбы — прототип Левашова в реальности не курил и практически не пил, и умер от болезни Паркинсона в 62 года. «Уж лучше б ты пил!» — как говорил мой командир полка.

Но пропагандой «нездорового образа жизни» я не занимаюсь, как и Ремарк, наверное. Тут всё зависит от личных вкусов, способностей и возможностей. И непьющий герой вполне имеет право на существование, если это верно замотивировано. Как то был у нас с Головачёвым разговор, отчего у него все герои, и положительные отрицательные, пьют только соки и смородиновый морс? Он учёл критику и теперь негодяи в его романах пьют всё, а положительные – всё равно морс.

15. Используете ли Вы какую-то электронную базу данных, чтобы не запутаться в героях, не изменить случайно цвет глаз или волос? Насколько правки ваших читателей по техническим и логическим ошибкам (например такие) помогают в работе над следующими частями эпопеи?

Нет, не использую. Пока что полагаюсь на память. Хотя иногда проколы случаются, но потратить неизвестно сколько месяцев, чтобы тщательно перечитать 20 томов и занести в компьютер всё, касающееся каждого из героев и каждого эпизода представляется мне нерациональным. Уж лучше пусть читатели заметят очередной «ляп» и мне на него укажут. Лишнее удовольствие людям.

С тех пор, как появился сайт и постоянный контакт с читателями, не прощающими ошибок и привлекающими целые НИИ, чтобы разоблачить мои фантазии в области авиации и судостроения, стал немного осторожнее. Или стараюсь обойтись без деталировки, или справочники внимательнее читать. Но и меня, в свою очередь развлекает, когда мои критики со всем своим апломбом «садятся в лужу» демонстрируя незнание предметов, о которых берутся судить. Так что счёт у нас почти равный, и никаких взаимных обид. Надеюсь.

Ириной Седовой для автора стала его жена

16. Каким Вы представляете своего читателя? Поклонники ваших книг довольно активны — общаются на форуме вашего сайта, создают «отделения Андреевского братства» в своих городах. Может быть это уже не игра, а реальное движение, согласное с Вашим виденьем мира и желающая действия? Не думаете пойти в политику?:)

По разному представляю. Когда начинал – отчётливо сознавал, что пишу для своих ровесников, с таким же примерно объёмом информации и сходными вкусами и пристрастиями, в литературе и остальной жизни. Поэтому, кстати, первые книги совершенно лишены сносок. Все факты, цитаты и прочие детали подразумевались известными всем, «по определению». С тех пор, конечно, аудитория значительно изменилась, новые книги читают как мои первые читатели, ровесники, так и молодёжь, даже уже мой старший внук и его одноклассники. Это видно и по аудитории сайта «Одиссея». Теперь у людей и степень информированности сильно отличается, и базовые психологические установки во многом другие. Поэтому приходиться делать много сносок, и для пояснения своих мыслей, и для расширения эрудиции молодёжи.

С сайтом мне всё понятно, но вот про отделения «А.Б.» честно говоря, не слышал. Что ж, это приятно и, скорее всего, полезно. Надеюсь, в моих книгах достаточно позитива, чтобы он помогал в формировании правильной идейной и психологической позиции, здравому отношению к внешнему миру.

В «реальную политику» идти, разумеется, не собираюсь. Успел позаниматься ею во времена «перестройки», к 92-93 годам убедился, что «идеалисты» не умеют управлять, «циники» не умеют думать. Сегодня присоединяться к единороссовскому большинству не вижу смысла, и без меня там людей хватает, остальные политические силы вызывают у меня отчётливую неприязнь – слишком хорошо вижу всю их «закулисную механику». Да и историю тоже знаю, чем заканчиваются и во что выливаются такие эксцессы как «Болотная площадь» и т.п. Любому здравомыслящему человеку стоит вспомнить (или узнать заново), к какому результату привели интеллигентские призывы «Долой самодержавие», «Пусть сильнее грянет буря» и «Слушайте музыку революции!». Так Горькому хоть было куда бежать, у него вилла на Капри имелась, и лидеры «Болота имени Сахарова» тоже сбегут (если успеют, конечно), а остальным «хомячкам» придётся по полной расхлёбывать, боюсь, как бы не хуже им стало, чем после семнадцатого года.

Всё, «что я имею сказать за политику» написано в моих книгах. Там и мои философские, просто политические и геополитические взгляды, и «рецепты» поведения в той или иной ситуации. Не хочу хвалиться, но и «Мальтийский крест» и его продолжение оказались очень созвучны тому, что происходит сейчас, а многое просто предвосхитили. Впрочем, так случалось и раньше. Году примерно в 2001 израильский критик Шимон Бриман в своей статье назвал меня «тайным советником Путина», «Дыркой для ордена» подстрекающего президента к узурпации власти и объявлению себя монархом. Жаль, что на самом деле это не так. Надеюсь, если б довелось, сумел тому и другому президентам посоветовать кое-что полезное. Они ведь сами фантастику не читают, а это сильно обедняет личность.

17. А что вы думаете об иллюстрациях Ваших книг? Вы каким-то способом участвуете в их создании/одобрении? У Вас есть наиболее полюбившейся рисунок, когда либо сделанный для ваших книг?

Иллюстрации – это больной вопрос. Здесь царит полный произвол художников. В лучшем случае мне показывают эскиз обложки уже после того, как она запущена в типографию. Никакие просьбы и требования привлекать меня к обсуждению эскизов отклика у издательства не встречают. Это относится и к последней книге, «Не бойся друзей». Я сумел связаться с художником (новым, не тем, что иллюстрировал раньше), мы согласовали по телефону эпизоды, которые он хочет отобразить, договорились, что скинет мне макет по емэйлу, но через неделю или около того я увидел уже готовую обложку. Вот и всё. Тем не менее, есть некоторые рисунки, которые мне кажутся приемлемыми и даже остроумными. Это издание «Одиссея» в серии «Шедевры отечественной фантастики» 2003 г. обложки к книгам цикла «Дырка для ордена», «Время игры» и в «Абсолютном оружии» и в «Русской фантастике». «Серые книжки «Русской альтернативы» тоже пристойно выглядят. А последняя обложка словно специально сделана, чтобы пролить елей на сердца моих недоброжелателей, весьма грубо и хамски отзывающихся о героинях «Мальтийского креста».

Удачные обложки.

18. Ваши любимые фантастические и не фантастические книги и авторы? Как Вы считаете — оказал ли кто-нибудь из других писателей влияние на ваши литературные вкусы? Кто в наибольшей степени ? Ваше отношение к современной российской фантастике? Если можно, то назовите несколько запомнившихся произведений из современной фантастики.

Василий Звягинцев и кусочек его библиотеки

Весьма сложный вопрос. Причём на него я тоже отвечал неоднократно, даже и в своих книгах. Слишком много я прочитал с шестилетнего возраста. Жюль Верн, Дюма, Конан Дойл, Майн Рид, Джек Лондон, Честертон, Ремарк, Паустовский, Салтыков-Щедрин, Козьма Прутков, Ильф и Петров, В. Катаев, Эренбург, Алексей Толстой, К. Симонов, Н. Гумилёв, Омар Хайям, Стругацкие, самом собой, Пол Андерсон, Шекли, Азимов, труды древних философов и т.д. и т.п. Очень много неназванных осталось. А что вы хотите – у меня библиотека почти в три тысячи томов, причём в ней я держу только те книги, которые прочёл не по одному разу и собираюсь перечитывать впредь. Как тут что-то выделить? Все они и оказывали постоянное влияние, начиная с самого юного возраста и до сих пор. Интерес к альтернативной истории, например, появился после прочтения А. Тойнби, и свои первые упражнения в этом направлении я сделал раньше, чем у нас издали «Патруль времени» Андерсона и почти одновременно с выходом «Конца вечности» Азимова.

Из современной фантастики, кроме книг моих друзей, так и остающихся лидерами эпохи «после Стругацких» — Михайлов, Рыбаков, Лазарчук, Успенский, Лукин, Громов – мало кого могу назвать. Слишком их стало много, даже фамилии запомнить невозможно, не то что прочитать (то ли дело «доброе старое время» — в год выходило штук пять советских книг и одна-две «зарубежки», тогда все всё читали и авторов знали наперечёт). Тем не менее, в последние год-два пришлось прочитать несколько книг вполне достойных. Это Антон (не Алекс) Орлов, А. Евтушенко, А. Конторович, Злотников, конечно (но не всё), А. Афанасьев. Кого-то упустил, наверняка, но я ведь не литературоведческий обзор пишу. Пусть неупомянутые меня извинят. Кстати, попутно пришла забавная мысль.

Последние десять, а то и больше лет моё имя у критиков упоминать не принято, возможно, считается дурным тоном, уж очень многим либералам я на мозоли регулярно наступаю. Даже в статьях непосредственно об альтернативной фантастике обходятся, даже среди «и др.» не называют. И вдруг месяца два назад в «Литгазете», в статье неизвестного мне С. Смагина «Швейцарский халифат грозит Америке» вдруг прочёл: — «Началом точки отсчёта (альтернативной истории) можно считать до сих пор мало кем превзойдённый цикл Василия Звягинцева». Приятно, конечно, вдруг и вправду «лёд тронулся, господа!», но гложет чувство некоторого неудовлетворённого любопытства. Если «мало кем», то хотелось бы узнать, а кем, всё таки? Я бы с удовольствием прочёл и пожал руку, как побеждённый учитель победителю-ученику. Может, Фантлаб в курсе?

19. Ваши книги продаются сегодня и в электронном виде — на сайте Литрес. Сравнимы ли продажи с бумажными версиями? Как вы оцениваете перспективы электронных книг? Какие книги — электронные, бумажные или еще какие-то другие используется в мире Игоря Ростокина?

Что касается объёмов продаж, то я не знаю их ни в бумажном, ни в электронном виде. Думаю, что большая часть моих текстов скачивается на бесплатных сайтах, поскольку официально проданных – буквально десятки, в лучшем случае сотни, что достаточно странно при сотнях тысяч «просмотров». Так что, наверное, бумажных всё-таки больше. Несмотря на широкое развитие электронных читалок на Западе, мои бумажные книги продаются и в Америке, и в Израиле, и в других странах, где есть русские диаспоры.

Перспективы, наверное, хорошие, «широкие и светлые». Для многих удобнее держать одно устройство, нежели загромождать квартиру сотнями и тысячами томов. Тем не менее и бумажные книги никуда не денутся. Это всё же разные вещи. Последние сто с лишним лет сколько мы слышали: — «Кино убьёт театр», «ТВ убьёт кино» и т.д. Однако как-то обходилось без смертоубийства. Так и тут. Я лично на электронное чтение переходить не собираюсь, купить книгу, прочесть, поставить на полку, любоваться своими стеллажами, в любой момент взять нужную, увидеть на ней свои или чужие пометки, сделанные десять лет назад или в позапрошлом веке – это особое удовольствие. Кстати, мотоциклы ведь тоже не ликвидировали коней как транспортное средство и вид спорта.

20. Ваше мнение о ФантЛабе и Ваша оценка работе сайта?

О фантлабе мнение самое положительное. Весьма грамотно, культурно и изобретательно сделано и делается. Для потребителя удобно. Жаль, что я захожу к вам достаточно редко, времени не хватает на всё, и остаётся его всё меньше и меньше. Иногда, впрочем, пользуюсь с прагматическими целями. Самая главная моя беда – что я настолько реликтовое уже существо, что просто не понимаю, как всё это делается. Анализ стиля автора, прочие полезные вещи. Умом соображаю приблизительно, а всё равно не понимаю. Но это, как говорится, мои проблемы.

Желаю Фантлабу и его творцам всяческих успехов. Спасибо за внимание.

Выражаем Василию Звягинцеву громадную признательность за подробные и полные ответы — получилась интереснейшее интервью! Добрых лет и творческих свершений, Василий Дмитриевич!

© некоторые фотографии для оформления статьи взяты с
     с сайта Василия Звягинцева
     с сайта Фёдора Колосова

    Обсудить тему можно на форуме