Елена ГРОМОВА. «Ставропольская правда» от 11 марта 2011 г.
Крестьянская реформа на Ставрополье
4 марта (19 февраля) 1861 года вышел Манифест Александра II «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». Надо сказать, что дата эта была выбрана императором не случайно. Именно в этот день в 1855 году он вступил на престол и таким образом хотел связать свой приход к власти с великими для России преобразованиями.
Как бы там ни было, Александр II вошел в историю как царь-освободитель.
Часть 1.
В Ставропольской губернии исторически сложилось так, что основным сельским населением были государственные крестьяне. Они платили подушные подати и несли различные повинности (строительство дорог, содержание полиции и прочее). Крепостничество здесь не получило широкого распространения, но все же имело место. В большинстве это крепостные крестьяне, приведенные помещиками из российских вотчин на ставропольские земли, отданные им для заселения. Помещичьи имения, такие как Скаржинка, Бургун-Маджары, Кононовка, Маслов-Кут, и другие были в основном небольшими. Наиболее крупным было поместье Воронцова в слободе Александровской Пятигорского уезда, насчитывающее около двух с половиной тысяч душ мужского пола. Всего в губернии было 49 помещичьих владений с общим числом более 30 тысяч крепостных обоего пола.
Крепостные крестьяне, видя, что их положение отличается от окружающего строя жизни, к тому же часто притесняемые хозяевами, выступали против помещичьего засилья. Подтверждением этому – архивные документы – немые свидетели прошлого.
В 1842 году вспыхнули волнения в имении помещиков Жуковых. Причина изначально коренилась в том, что по решению Кавказского областного суда был произведен выдел 33 крестьян деревни Жуковка Ставропольского уезда во владение отставного полковника Василия и штабс-ротмистра Дмитрия Жуковых. Крестьяне отказались повиноваться новым хозяевам, не выходили на помещичьи работы, не платили подати. Реагируя на жалобу помещиков, власти были вынуждены направить в Жуковку воинскую команду. Приехавший земский исправник, не добившись усмирения крестьян уговорами, наказал их розгами (от 25 до 50 ударов). Несмотря на это, как доносил ставропольский губернатор генерал-майор Сотников в министерство внутренних дел, «ни один из наказанных не пришел в раскаяние и должное повиновение своим помещикам и заявил, что Василия и Дмитрия Жуковых за своих законных владельцев признавать и почитать никогда не будут, сколько и какому бы их ни подвергали наказанию». Чтобы усмирить крестьян, воинская команда находилась в селении три месяца. И еще долго шло разбирательство по этому делу.
Розгами были высечены в 1846 году и крепостные, принадлежавшие помещице Гриельской, деревни Демьяновка Ставропольского уезда. Крестьяне были приобретены ее мужем – коллежским асессором Гриельским в имении генерал-майора Римского-Корсакова в Орловской губернии. Волнения произошли в связи с тем, что крестьяне из-за суровой зимы нигде в окрестных местах не могли найти работу, чтобы прокормить свои семьи. Они стали просить у помещицы взаимообразно снабдить их хлебом, но им было отказано. Гриельский потребовал, чтобы крепостные шли на заработки, назвав их бунтовщиками, и обратился к местным властям с просьбой усмирить непокорных. Была вызвана воинская команда. Разобравшись в деле, предводитель дворянства в докладе кавказскому гражданскому губернатору сообщал, что вынужден был внушить Гриельскому «быть, если только он может, более снисходительным в обращении и внимательнее к нуждам крестьян жены своей, просил его не утруждать начальство преувеличенными своими жалобами на мнимое бунтовство и неповиновение, а стараться удерживать и не допускать крестьян до сего более кроткими мерами, что крайне необходимо для общей их пользы».
Но, как известно, у сильного всегда бессильный виноват. В дальнейшем из-за жестокого обращения помещиков (запрещали в страду ходить в церковь, заставляли работать малолетних и т. д.) крестьяне обратились с жалобой к наместнику Кавказа князю М. С. Воронцову. Дело направили в Кавказский областной суд, который рассматривал его в течение шести месяцев. Было вынесено решение о… взыскании с крестьян податей, что и делалось с помощью казачьей команды.
Наиболее драматические события произошли в январе 1853 года – взбунтовались крестьяне села Маслов-Кут Георгиеского уезда, принадлежавшие помещику Калантарову. Интересна история села. В 1783 году земля в урочище Маслов-Кут (30 тысяч десятин) была отдана князю Потемкину. После его смерти она досталась по наследству генерал-майору Высоцкому и была продана камер-юнкеру Зотову. Крестьяне, поселившиеся там ранее, считались свободными людьми. Благодаря связям Зотов добился того, что крестьяне, как и земля, стали принадлежать ему. Так началась неволя для маслокутцев, которые, однако, продолжали считать себя вольными.
Ситуация обострилась, когда до крестьян дошел слух, что землю наследников умершего Зотова покупает помещик Калантаров. Они послали государю прошение о передаче их в казну и предлагали выплатить 400000 рублей (за такую сумму покупал имение Калантаров) за несколько лет. К сожалению, это предложение, разрешившее бы многолетнюю распрю, не встретило сочувствия у правительства. Калантаров вступил во владение. Крестьяне начали упорную борьбу за волю, которая длилась многие годы.
С приходом Калантарова положение крестьян ухудшилось. Жалобы они подавали всюду, начиная от местных властей и кончая государем, и нигде не могли найти поддержки. Власти принимали разные меры, из которых главными были все те же, по сути, карательные воинские команды и ссылка в Сибирь. В 1833 году крестьянам, казалось, улыбнулась удача – главноначальствующий на Кавказе и в Грузии генерал А. А. Вельяминов распорядился взять Маслов-Кут в опеку, так как помещик Варлаам Калантаров был признан виновным в злоупотреблении властью над крестьянами.
Вздохнули маслокутцы, но, увы, ненадолго. Оказалось, что сменилось только управление, а притеснения и обиды остались те же, житья не было и от опекунов. Снова начались «хождения по мукам». Можно лишь удивляться непоколебимой энергии крестьян и вере в то, что царь дарует им свободу, не даст их в обиду, вот только прошения их до него почему-то не доходят. Надо отметить, что вера в «доброго царя» была характерна для всех крестьянских выступлений.
К каким только ухищрениям маслокутцы не прибегали, чтобы уйти из-под ненавистного надзора и отправить-таки прошение государю. История сохранила такой случай. На берегу реки Кумы нашли повозку без задних колес и лошадь, принадлежавшие крестьянам Васильченко и Шульеву. Решили, что сами мужики утонули. Но вскоре стало известно, что мнимые утопленники добрались до Питера!
Чаша терпения крестьян переполнилась до краев. Достаточно было незначительного обстоятельства, чтобы потерять самообладание. И это обстоятельство возникло. В 1853 году произошли поистине кровавые события. Зима тогда выдалась очень теплая. На Куме не было льда, и барские ледники оставались незаполненными. В декабре ударили морозы, лед встал. А накануне Рождества Христова началась оттепель и лед тронулся. По требованию приказчика, стоя в холодной воде, бабы решетами должны были ловить ледяные глыбы и выбрасывать их на берег. Как раз в это время народ выходил из церкви. Этот инцидент и явился последней каплей – разразилась буря. С дубинами в руках мужики с семьями вышли на площадь и установили «круг». Собралось около 2,5 тысячи человек. Мятежники выбрали атамана и приняли присягу: «Погибнуть всем, но помещику проклятому, который нас угнетает, не повиноваться».
Опасение, что волнения охватят и другие села, заставило местные власти принять чрезвычайные меры. Были вызваны войска – свыше 800 солдат и казаков с артиллерией. В село прибыл ставропольский губернатор генерал Волоцкой в сопровождении адъютанта, командовавшего войсками майора Зедергольма, советника Губернского правления Крюкова, штабс-капитана корпуса жандармов Лизогуба. Толпа встретила губернатора с надеждой. Началось увещевание… Тогда с криками протеста взметнулись тысячи дубин, кистеней и вил. Но таким оружием долго не навоюешь. Волоцкой приказал стрелять, надеясь, что толпа рассеется, но она даже не сдвинулась с места. В последующем донесении губернатора говорилось: «…14 картечными выстрелами было убито 86 мужчин, 35 женщин, ранено 149 человек». Бунтовщики были разогнаны. Судебное разбирательство длилось до 6 мая 1855 года. Был объявлен вердикт: крестьян Шелеста и Богданова, как главных виновников, подвергнуть наказанию шпицрутенами через 500 человек 8 раз и ссылке на каторжные работы в рудниках на 14 лет, третьего зачинщика Петра Зайцева, дважды бежавшего из-под стражи, – такому же телесному наказанию и ссылке на 18 лет. К телесным наказаниям и отправке в арестные роты и Восточную Сибирь на поселение были приговорены еще 53 маслокутца.
Уже после Манифеста 1861 года по поручению Александра II наместник на Кавказе князь А. И. Барятинский выкупил крестьян у Калантаровых. Хозяева запросили за каждого мужика по 300, за женщину – по 150, за детей – по 6 рублей. При этом оговаривалось, что крестьяне были обязаны покинуть свое село.
Были на Ставрополье и свои «салтычихи». Вопиющий случай произошел в Кавказской области в 1820 году. Жена штабс-капитана Пашевкина кучерским кнутом забила до смерти свою 17-летнюю дворовую девку Анну, которую ей вернули из бегов. Штабс-капитан начал всячески выгораживать жену, строча в различные инстанции прошения, и дело затянулось на год. Благо, о нем каким-то образом узнал главноуправляющий на Кавказе генерал А. П. Ермолов. Просмотрев документы, он нашел, что Кавказское губернское правление необоснованно вмешивается в судебное производство, в то время как налицо «все доказательства, уличающие Пашевкину в убийстве». Убийца была взята под стражу, а штабс-капитан лишен дворянского достоинства и разжалован в рядовые.
(Продолжение: Крестьянская реформа на Ставрополье. Часть 2.)
Елена ГРОМОВА
